El inspector de policía Ochumélov, con
su capote nuevo y un hatillo en la mano, cruza la plaza del mercado. Tras él
camina un municipal pelirrojo con un cedazo lleno de grosellas decomisadas. En
torno reina el silencio... En la plaza no hay ni un alma... Las puertas
abiertas de las tiendas y tabernas miran el mundo melancólicamente, como fauces
hambrientas; en sus inmediaciones no hay ni siquiera mendigos.
-¿A quién muerdes, maldito?
-oye de pronto Ochumélov-. ¡No lo dejen salir, muchachos! ¡Ahora no está
permitido morder! ¡Sujétalo! ¡Ah... ah!
Se oye el chillido de un
perro. Ochumélov vuelve la vista y ve que del almacén de leña de Pichuguin,
saltando sobre tres patas y mirando a un lado y a otro, sale corriendo un
perro. Lo persigue un hombre con camisa de percal almidonada y el chaleco
desabrochado. Corre tras el perro con todo el cuerpo inclinado hacia delante,
cae y agarra al animal por las patas traseras. Se oye un nuevo chillido y otro
grito: «¡No lo dejes escapar!» Caras soñolientas aparecen en las puertas de las
tiendas y pronto, junto al almacén de leña, como si hubiera brotado del suelo,
se apiña la gente.
-¡Se ha producido un
desorden, señoría!... -dice el municipal.
Ochumélov da media vuelta a
la izquierda y se dirige hacia el grupo. En la misma puerta del almacén de leña
ve al hombre antes descrito, con el chaleco desabrochado, quien ya de pie
levanta la mano derecha y muestra un dedo ensangrentado. En su cara de
alcohólico parece leerse: «¡Te voy a despellejar, granuja!»; el mismo dedo es
como una bandera de victoria. Ochumélov reconoce en él al orfebre Jriukin. En
el centro del grupo, extendidas las patas delanteras y temblando, está sentado
en el suelo el culpable del escándalo, un blanco cachorro de galgo de afilado
hocico y una mancha amarilla en el lomo. Sus ojos lacrimosos tienen una
expresión de angustia y pavor.
-¿Qué ha ocurrido? -pregunta
Ochumélov, abriéndose paso entre la gente-. ¿Qué es esto? ¿Qué haces tú ahí con
el dedo?... ¿Quién ha gritado?
-Yo no me he metido con
nadie, señoría... -empieza Jriukin, y carraspea, tapándose la boca con la
mano-. Venía a hablar con Mitri Mítrich, y este maldito perro, sin más ni más,
me ha mordido el dedo... Perdóneme, yo soy un hombre que se gana la vida con su
trabajo... Es una labor muy delicada. Que me paguen, porque puede que esté una
semana sin poder mover el dedo... En ninguna ley está escrito, señoría, que
haya que sufrir por culpa de los animales... Si todos empiezan a morder, sería
mejor morirse...
-¡Hum!... Está bien... -dice
Ochumélov, carraspeando y arqueando las cejas-. Está bien... ¿De quién es el
perro? Esto no quedará así. ¡Les voy a enseñar a dejar los perros sueltos! Ya
es hora de tratar con esos señores que no desean cumplir las ordenanzas. Cuando
le hagan pagar una multa, sabrá ese miserable lo que significa dejar en la
calle perros y otros animales. ¡Se va a acordar de mí!... Eldirin -prosigue el
inspector, volviéndose hacia el guardia-, infórmate de quién es el perro y
levanta el oportuno atestado. Y al perro hay que matarlo. ¡Sin perder un
instante! Seguramente está rabioso... ¿Quién es su amo?
-Es del general Zhigálov
-dice alguien.
-¿Del general Zhigálov?
¡Hum!... Eldirin, ayúdame a quitarme el capote... ¡Hace un calor terrible!
Seguramente anuncia lluvia... Aunque hay una cosa que no comprendo: ¿cómo ha
podido morderte? -sigue Ochumélov, dirigiéndose a Jriukin-. ¿Es que te llega
hasta el dedo? El perro es pequeño, y tú, ¡tan grande! Has debido de clavarte
un clavo y luego se te ha ocurrido la idea de decir esa mentira. Porque tú...
¡ya nos conocemos! ¡Los conozco a todos, diablos!
-Lo que ha hecho, señoría,
ha sido acercarle el cigarro al morro para reírse, y el perro, que no es tonto,
le ha dado un mordisco... Siempre está haciendo cosas por el estilo, señoría.
-¡Mientes, tuerto! ¿Para qué
mientes, si no has visto nada? Su señoría es un señor inteligente y comprende
quién miente y quién dice la verdad... Y, si miento, eso lo dirá el juez de
paz. Él tiene la ley... Ahora todos somos iguales... Un hermano mío es
gendarme... por si quieres saberlo...
-¡Basta de comentarios!
-No, no es del general.
observa pensativo el municipal-. El general no tiene perros como éste. Son más
bien perros de muestra...
-¿Estás seguro?
-Sí, señoría...
-Yo mismo lo sé. Los perros
del general son caros, de raza, mientras que éste ¡el diablo sabe lo que es! No
tiene ni pelo ni planta... es un asco. ¿Cómo va a tener un perro así? ¿Dónde
tienen la cabeza? Si este perro apareciese en Petersburgo o en Moscú, ¿saben lo
que pasaría? No se pararían en barras, sino que, al momento, ¡zas! Tú, Jriukin,
has salido perjudicado; no dejes el asunto... ¡Ya es hora de darles una
lección!
-Aunque podría ser del
general... -piensa el guardia en voz alta-. No lo lleva escrito en el morro...
El otro día vi en su patio un perro como éste.
-¡Es del general, seguro!
-dice una voz.
-¡Hum!... Ayúdame a ponerme
el capote, Eldirin... Parece que ha refrescado... Siento escalofríos...
Llévaselo al general y pregunta allí. Di que lo he encontrado y que se lo
mando... Y di que no lo dejen salir a la calle... Puede ser un perro de precio,
y si cualquier cerdo le acerca el cigarro al morro, no tardarán en echarlo a
perder. El perro es un animal delicado... Y tú, imbécil, baja la mano. ¡Ya está
bien de mostrarnos tu estúpido dedo! ¡Tú mismo tienes la culpa!...
-Por ahí va el cocinero del
general; le preguntaremos... ¡Eh, Prójor! ¡Acércate, amigo! Mira este perro...
¿Es de ustedes?
-¡Qué ocurrencias! ¡Jamás ha
habido perros como éste en nuestra casa!
-¡Basta de preguntas! -dice
Ochumélov-. Es un perro vagabundo. No hay razón para perder el tiempo en
conversaciones... Si yo he dicho que es un perro vagabundo, es un perro
vagabundo... Hay que matarlo y se acabó.
-No es nuestro -sigue
Prójor-. Es del hermano del general, que vino hace unos días. A mi amo no le
gustan los galgos. A su hermano...
-¿Es que ha venido su
hermano? ¿Vladímir Ivánich? -pregunta Ochumélov, y todo su rostro se ilumina
con una sonrisa de ternura-. ¡Vaya por Dios! No me había enterado. ¿Ha venido
de visita?
-Sí...
-Vaya... Echaba de menos a
su hermano... Y yo sin saberlo. ¿Así que el perro es suyo? Lo celebro mucho...
Llévatelo... El perro no está mal... Es muy vivo... ¡Le ha mordido el dedo a
éste! Ja, ja, ja... Ea, ¿por qué tiemblas? Rrrr... Rrrr... Se ha enfadado, el
muy pillo... Vaya con el perrito...
Prójor llama al animal y se
aleja con él del almacén de leña... La gente se ríe de Jriukin.
-¡Ya nos veremos las caras!
-le amenaza Ochumélov, y, envolviéndose en el capote, sigue su camino por la
plaza del mercado.
Чехов
Хамелеон
Через базарную площадь идёт полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина… На площади ни души… Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих.
— Так ты кусаться, окаянная? — слышит вдруг Очумелов. — Ребята, не пущай её! Нынче не велено кусаться! Держи! А… а!
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трёх ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстёгнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперёд, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
— Никак беспорядок, ваше благородие!.. — говорит городовой.
Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот склада, видит он, стоит вышеписанный человек в расстёгнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!» да и самый палец имеет вид знамения победы. В этом человеке Очумелов узнаёт золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив передние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала — белый борзой щенок с острой мордой и жёлтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и ужаса.
— По какому это случаю тут? — спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. — Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал?
— Иду я, ваше благородие, никого не трогаю… — начинает Хрюкин, кашляя в кулак. — Насчёт дров с Митрий Митричем, — и вдруг эта подлая ни с того, ни с сего за палец… Вы меня извините, я человек, который работающий… Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому — я этим пальцем, может, неделю не пошевельну… Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари терпеть… Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете…
— Гм!.. Хорошо… — говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. — Хорошо… Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу Кузькину мать!.. Елдырин, — обращается надзиратель к городовому, — узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она наверное бешеная… Чья это собака, спрашиваю?
— Это, кажись, генерала Жигалова! — кричит кто-то из толпы.
— Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождём… Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Очумелов к Хрюкину. — Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать. Ты ведь… известный народ! Знаю вас, чертей!
— Он, ваше благородие, цыгаркой ей в харю для смеха, а она — не будь дура и тяпни… Вздорный человек, ваше благородие!
— Врёшь кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врёт, а кто по совести, как перед богом… А ежели я вру, так пущай мировой рассудит. У него в законе сказано… Нынче все равны… У меня у самого брат в жандармах… ежели хотите знать…
— Не рассуждать!
— Нет, это не генеральская… — глубокомысленно замечает городовой. — У генерала таких нет. У него всё больше легавые…
— Ты это верно знаешь?
— Верно, ваше благородие…
— Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта — чёрт знает что! Ни шерсти, ни вида… подлость одна только… И этакую собаку держать?!.. Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или Москве, то знаете, что было бы? Там не посмотрели бы в закон, а моментально — не дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй… Нужно проучить! Пора…
— А может быть, и генеральская… — думает вслух городовой. — На морде у ней не написано… Намедни во дворе у него такую видел.
— Вестимо, генеральская! — говорит голос из толпы.
— Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Знобит… Ты отведёшь её к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашёл и прислал… И скажи, чтобы её не выпускали на улицу… Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака — нежная тварь… А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять! Сам виноват!..
— Повар генеральский идёт, его спросим… Эй, Прохор! Поди-ка, милый, сюда! Погляди на собаку… Ваша?
— Выдумал! Этаких у нас отродясь не бывало!
— И спрашивать тут долго нечего, — говорит Очумелов. — Она бродячая! Нечего тут долго разговаривать… Ежели сказал, что бродячая, стало быть и бродячая… Истребить, вот и всё.
— Это не наша, — продолжает Прохор. — Это генералова брата, что намеднись приехал. Наш не охотник до борзых. Брат ихний охоч…
— Да разве братец ихний приехали? Владимир Иваныч? — спрашивает Очумелов, и всё лицо его заливается улыбкой умиления.— Ишь ты, господи! А я и не знал! Погостить приехали?
— В гости…
— Ишь ты, господи… Соскучились по братце… А я ведь и не знал! Так это ихняя собачка? Очень рад… Возьми её… Собачонка ничего себе… Шустрая такая… Цап этого за палец! Ха-ха-ха… Ну, чего дрожишь? Ррр… Рр… Сердится, шельма… цуцык этакий…
Прохор зовёт собаку и идёт с ней от дровяного склада… Толпа хохочет над Хрюкиным.
— Я ещё доберусь до тебя! — грозит ему Очумелов и, запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по базарной площади.
Cuentos
No hay comentarios:
Publicar un comentario